На книжной ярмарке non/fiction представили книгу воспоминаний «Халатная жизнь», написанную Зоей Богуславской к ее 101-му дню рождения, который она отмечает сегодня.
На встречу с читателями автор прийти не смогла, хотя вековой юбилей в прошлом году отмечала ярко. О ней рассказывали друзья, знакомые. И отмечали главное: Богуславская была не только и не столько женой Андрея Вознесенского, она сама — блестящий прозаик, интересная личность и прекрасный собеседник. Корреспондент aif.ru послушал их воспоминания.
Фотограф, писатель Юрий Рост:
— В последние годы, когда Андрей (Вознесенский — прим. ред.) заболел, многие осуждали Зою, что она таскает его по всяким презентациям. Я не дружил с ним, но понимал, что таким образом она продлевала ему жизнь. Потому что оставаться одному и быть невостребованным ему было очень тяжело. И Зоя доверила его мне. Он плохо ходил, а я держал его за руку, чувствовал немощь (уже не оставалось ничего телесного, но он сохранялся духовно), и это был для меня знак доверия.
Когда Зое исполнилось 100 лет и было празднование в ЦДЛ, я стал думать, как ее поздравить. Занятно. Чтобы доставить удовольствие.
У нас уже были доверительные, иронические отношения. Зоя не потеряла женственности, при этом относилась к себе с юмором. И я предложил ей… руку и сердце. Сказал: «Наши чувства надо еще проверить, но ты должна согласиться. Сына бы я усыновил, вместе мы его кое-как прокормили бы». Кто знает Леонида, тот поймет иронию. Зоя с радостью приняла мое предложение и все-таки отложила принятие решения — «мы знаем друг друга 40 лет, но все равно отношения надо проверить». Я Зою просто люблю. Как женщина мудрая, она умела терпеть, ждать и прощать. Это очень важно.
Кто-то однажды сказал: первая любовь — хорошо, это счастье. Но не главное. После нее будет много всяких любовей. Ценить надо последнюю любовь, за которой уже ничего не будет. Может, эта книжка Зои и есть ее последняя любовь? Тем ценнее она для всех нас.
Внучка Бориса Пастернака, соседка по даче в Переделкине Елена:
— Я человек другого поколения, но Зоя Борисовна никогда не позволяла мне называть ее по отчеству — только Зоей.
Помню, на всю жизнь она преподала мне прекрасный урок. Мы работали с ней в жюри премии «Парабола», и однажды — было рабочее совещание — я позвонила и сказала: «Зоя, я заболела, не приду». «Что ты говоришь? — ответила она таким голосом, что я поняла: сейчас будет больно. — Что с тобой?» «Кашель, температура 38». Дальше надо мной как будто разверзся потолок, и оттуда посыпались железная крошка, металлический лом, лед… «А ты знаешь, что я вчера была в реанимации? Я же тебе не звоню, чтобы сообщить об этом».
«Боже, какой кошмар! Ужас!» — говорю я. А она как ни в чем не бывало продолжает: «Запомни! Если ты жива — ты работаешь. Иначе и жить не стоит. Неинтересно просто. А должно быть интересно каждый день. Вот вчера я была в реанимации, а сегодня мне уже опять интересно жить. А если делать, как ты, — лежать в кровати с температурой 38, то и рождаться не стоит».
С детства я очень хотела подражать ей, стать такой же, как она. Мне это совершенно не удалось. Потому что Зоя Борисовна Богуславская — абсолютно великая женщина. Она, кстати, знает это всю жизнь и сама себя так называет, это никакой не комплимент. Что значит быть великой? Как говорит сама Зоя в книге, это значит быть соизмеримой и сопричастной всему тому, что видишь, слышишь, значит, переживать каждому человеку, которого считаешь достойным своего внимания.
Ее жизнь — это ведь не только жизнь с Андреем Вознесенским, которому она, безусловно, посвятила большую часть своей энергии, сил, любви, времени. Это еще и другие люди, о которых она пишет. Те, что достойны внимания, сочувствия, интереса. Ей нужно жить так, чтобы было интересно каждый день. Если неинтересно, она мгновенно выходит и закрывает за собой дверь.
От людей, которые ее очень плохо знали, я слышала: Зое Борисовне просто повезло — она родилась и выросла в исключительной среде. И продолжала жить в исключительной среде. Среди исключительных людей. Это так и не так, потому что эту среду она создавала для себя сама, этими людьми и событиями окружала себя сама — теми, что интересны, важны, ценны.
Директор Государственного Литературного музея Дмитрий Бак:
— В продолжение разговора, как Зоя относилась к Андрею Андреевичу. Ему уже очень трудно было передвигаться, и, чтобы было удобно, Зоя сделала спуск на дачу. Несмотря на круг ее знакомств и связей, это был человек бесконечно внимательный, теплый, острый, четкий. Я мог бы еще очень много эпитетов назвать, но вот четкость, острота и тепло — то, что особенно запомнилось.
В первой половине моей жизни она была для меня небожительницей, удивительной и притягательной фигурой. Тесно мы стали общаться в последние 15 лет, что было связано с передачей в наш музей документов, материалов Андрея Андреевича и ее самой. Но чем дальше, тем больше мы понимаем, насколько она самостоятельна в своей жизни, в устремленности, нацеленности. Ее новая книга — одна из тех, что обязательно должны лечь на наш стол. Встать на нашу полку.
